Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+9°
Boom metrics
Политика16 августа 2021 22:02

Они были первыми: как начиналась Афганская война

25 декабря 1979 года по понтонному мосту, наведенному через бурную пограничную речку Амударью, на территорию соседнего государства двинулись советские войска
25 декабря 1979 года советские войска вошли в Афганистан.

25 декабря 1979 года советские войска вошли в Афганистан.

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

После долгих и сумбурных переговоров с тогдашним руководителем Афганистана Бабраком Кармалем пристарки из Политбюроро ЦК КПСС в конце 1979 года приняли узким кругом решение о вводе советских войск в Афганистан. Цель сформулировали с лукавым и фирменным пропагандистским пафосом - «защита завоеваний афганской революции».

Против этого решения выступили два маршала - начальник Генштаба Вооруженных сил СССР Николай Огарков и его первый зам Сергей Ахромеев. Они направили министру обороны СССР маршалу Дмитрию Устинову соответствующую записку. Но тот наложил на нее грозную резолюцию: «Не рассусоливать, а выполнять приказ!».

И 25 декабря 1979 года по понтонному мосту, наведенному через бурную пограничную речку Амударью, на территорию соседнего государства двинулись войска. В авангарде шла колонна 108-й мотострелковой дивизии Туркестанского военного округа. Среди тех, кто входил вместе с бойцами в Афган самым первым, были начальник разведки дивизии Азамат СУЛТАНОВ, и зам начальника политотдела соединения Владимир ЛАРИОНОВ. Тогда они были молодыми офицерами, а сейчас уже - полковники в отставке, седые орденоносцы. С ними встретился и побеседовал военный обозреватель «КП» Виктор БАРАНЕЦ.

И 25 декабря 1979 года по понтонному мосту, наведенному через бурную пограничную речку Амударью, на территорию соседнего государства двинулись войска. В авангарде шла колонна 108-й мотострелковой дивизии Туркестанского военного округа.

И 25 декабря 1979 года по понтонному мосту, наведенному через бурную пограничную речку Амударью, на территорию соседнего государства двинулись войска. В авангарде шла колонна 108-й мотострелковой дивизии Туркестанского военного округа.

Фото: Личный архив

БРОСОК ЗА ЧЕРНУЮ РЕЧКУ

КП: - Где дислоцировалась 108-я дивизия до того момента, когда ей дали приказ войти в Афганистан? Когда она начала готовиться к вводу?

Азамат СУЛТАНОВ (АС): - Наша дивизия дислоцировалась в городе Термез Узбекской ССР.

АС: - В августе 79-го я был вызван к командиру дивизии генералу Кузьмину, и он представил меня нашим военным советникам, которые прибыли из Афганистана. Они и дали мне немало советов насчет того, как лучше моей разведке обеспечить ввод дивизии в Афганистан. И мы начали готовиться. Мне была поставлена задача определить место, где дивизия могла бы переправиться на сторону Афганистана через Амударью. В то время не было никаких переправ. Получив задачу, я вместе с офицерами Термезского пограничного отряда подыскал место, где можно было навести понтонный мост. Этим делом, по приказу штаба ТуркВО и занялся 26-й понтонно-мостовой полк, который был дислоцирован в Чарджоу Туркменской ССР, и к 23 декабря мост был готов. Его длина - метров 150-200. И когда нам 25-го дали команду переправляться, мы через этот понтонный мост примерно в 17-00 перешли госграницу с Афганистаном.

КП: - Кто самым первым пошел?

АС: - Из мотострелковых соединений первыми вошли подразделения нашей 108 мсд. Хотя до 25 декабря 1979 года там уже находились десантные соединения - подразделения спецназа ГРУ. По всем правилам, первой должна была идти разведка, поэтому пошел отряд из состава 781-го отдельного разведывательного батальона нашей 108 дивизии. Комдив поставил мне задачу возглавить этот отряд.

Самодельные взрывные устройства моджахедов.

Самодельные взрывные устройства моджахедов.

Фото: Личный архив

- Азамат Борисович, вы сказали, что двинулись в Афган примерно в 17 часов по местному времени. А почему на ночь входили? Чем это было вызвано?

АС: - Я думаю, что тут учитывалось вероисповедание мусульман, которые не пропускали вечерний и ночной намазы. Они полностью отвлекают мусульман. Это тоже учитывалось, когда планировали ввод войск.

ПРИКАЗ - ВЫДАТЬ БОЕПРИПАСЫ

КП: - Владимир Николаевич, а вы когда получили первый приказ на подготовку личного состава к вводу в Афганистан?

Владимир ЛАРИОНОВ: - Приказ на ввод дивизии в Афганистан поступил с 24 на 25 декабря 1979 года, после того когда она была отмобилизована и развернута до штата военного времени. Проводилось и боевое слаживание частей и подразделений. А до этого дня такого приказа не было, официально об этом никто не говорил. Мы, конечно, догадывались, что данные мероприятия проводятся неспроста и это связано с Афганистаном и нам, возможно, придется туда входить.

А для меня все началось 11 декабря 1979 года, когда я пришел со службы домой, и где-то около 22.00 прибегает солдат (посыльный) в полной амуниции, с автоматом, и сообщает: «Товарищ майор, в дивизии объявлена боевая тревога!». Я быстро собрался, взял тревожный чемодан, прибежал в штаб дивизии и зашел к начальнику политотдела Сереброву. Он говорит: «Из Генштаба поступила шифровка. Дивизию развернуть до штата военного времени без всяких ограничений и привести в полную боевую готовность». Это означало, что нам надо было провести повторное в этом году отмобилизование дивизии и призвать более 8,5 тысяч личного состава из запаса, в том числе и офицеров запаса. Дивизия в то время насчитывала около 3 тысяч человек. Было совершенно ясно, что это делается неспроста и, скорее всего, по причине неспокойной обстановки в Афганистане. Тем более всего полгода назад в марте-апреле дивизию по приказу из Москвы уже развертывали до штата военного времени сроком почти на месяц. Тогда обстановка в Афганистане резко обострилась. В марте в Герате произошел вооруженный мятеж с участием афганских военнослужащих. Погибло около тысячи человек (в ходе мятежа были убиты два советских гражданских специалиста и один наш военный советник).

Азамат Султанов

Азамат Султанов

Фото: Александр ШПАКОВСКИЙ

И когда 24 декабря поступил приказ всему личному составу выдать боеприпасы, а офицерам и прапорщикам получить автоматы, то никаких сомнений в том, что пойдем за «речку», уже не было. В этот же день в полдень в полной боевой амуниции - с пистолетом, автоматом, с подсумками для патронов и противогазом с разрешения Сереброва я успел заглянуть домой, чтобы попрощаться с семьей.

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

КП: - Когда стало известно, что дивизия вводится в Афганистан, в чем тогда заключалась суть политработы?

ВЛ: - Вопросов было много, но главное заключалось прежде всего в поддержании у личного состава, особенно у приписного состава, высокого морально-политического духа, крепкой воинской дисциплины. Чаще всего приходилось отвечать на вопрос военнослужащих - почему мы должны входить в Афган? Толком низовое звено офицеров этого тоже не знало. Да и мы, кто был повыше и в должностях, и званиях, строили предположения на своих догадках, анализируя складывающуюся обстановку. Официально сверху об этом никто нам ничего не говорил. А после того как с 24 на 25 декабря поступил приказ о предстоящем вводе войск в ДРА, командование и политотдел дивизии, командиры и политработники частей и подразделений развернули широкую работу по разъяснению личному составу причин, целей и задач предстоящего ввода. Главный упор делался на то, что это будет сделано в целях оказания интернациональной помощи афганскому народу в защите завоеваний апрельской (Саурской) революции 1978 года от иностранного вмешательства и внутренней контрреволюции,Все, дескать, на законном основании, по просьбе афганского правительства. И это действительно было так. Мы в это верили.

Приказ на ввод дивизии в Афганистан поступил с 24 на 25 декабря 1979 года, после того когда она была отмобилизована и развернута до штата военного времени.

Приказ на ввод дивизии в Афганистан поступил с 24 на 25 декабря 1979 года, после того когда она была отмобилизована и развернута до штата военного времени.

Фото: Личный архив

ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

КП: - Азамат Борисович, вы закончили свой предыдущий рассказ на том, что ваш разведотряд первым перешел на ту сторону Амударьи. Что было дальше?

АС: - Через понтонный мост наш разведотряд шел в составе 30 боевых машин и 240 солдат и офицеров… Спокойно прошли по маршруту до Пули-Хумри, это примерно 250 километров. Никаких обстрелов нашей колонны там еще не было. В районе Пули-Хумри разведбат получил новую задачу: выдвигаться в сторону Кабула, на перевал, который находился на высоте 3000 метров, через который проходил тоннель

КП: - Вы Саланг имеете в виду?

АС: - Да. На маршруте Пули-Хумри до перевала Саланг случилась наша первая жертва - перевернулся БТР и погиб начальник разведки 177-го полка капитан Литвишков…

КП: - Погиб при каких обстоятельствах?

АС: - БТР перевернулся из-за того, что ему навстречу по мосту над высохшей рекой шел огромный бензовоз с включенными фарами. И водитель нашего БТР, боясь столкновения, слишком сильно принял вправо. И боевая машина рухнула с моста. Тогда и погиб Литвишков. Так был открыт счет потерь нашей дивизии в Афганистане. А мы продолжали идти на перевал Саланг. Причем, команды, вышестоящего командования по закрытой радиосвязи были такие, что я понял, - если мы не выполним приказ и не пройдем перевал, то мне придется мои майорские звезды на погонах «разменять» на капитанские четыре звездочки. И когда мы вошли в тоннель Саланга (длина этого перевала 2700 метров), колонна встала. И мы начали задыхаться. Двигатели-то работают! Я выскочил из своего БТР и побежал в «голову» колонны разбираться. Оказалось, что сломался передовой танк. Я приказал командиру другого танка зацепить тросами неисправную машину и вытащить ее из тоннеля. Тащили его метров 300 до галерейного входа, где свежий воздух был. И колонна после задержки пошла дальше...

Владимир Ларионов

Владимир Ларионов

Фото: Александр ШПАКОВСКИЙ

ВЛ: - Да-да, при подъеме на перевал Саланг задержки были очень большие, особенно у автомобилей без переднего ведущего моста, которые буксовали на обледеневшем полотне дороги. В самом тоннеле заторы случались то же довольно часто по различным причинам. К тому же вентиляция не работала.

Двигатели работают, страшная загазованность. Сказывалась и усталость водителей, старших машин. На исходе были третьи сутки марша, почти без сна и отдыха. Люди очень устали. Поэтому на непредвиденных остановках водители часто засыпали. Кроме того некоторые начали угорать. Мне и некоторым офицерам управления дивизии пришлось бегать среди техники в колонне часа два и будить водителей и старших машин. А потом я и сам начал угорать и терять сознание, и меня оттуда вытащили. После Саланга - более 30 километров был такой же крутой скользкий спуск с серпантинами и крутыми поворотами. Спустившись вниз в районе н.п. Джабаль-Уссарадж утром 29 декабря колонна командного пункта дивизии остановилась для уточнения задач, отдыха и приема пищи. Подходили местные жители, наши солдаты их угощали в основном продуктами из сухого пайка. Наблюдалось любопытство местного населения, вражды мы не замечали. И особой опасности не чувствовали. До Кабула оставалось около 70 километров. К исходу того дня впервые у населенного пункта Мирбачакот, в 30 км от Кабула, обстреляли нашу отставшую от колонны машину ЗИЛ-131 – летучку ремроты танкового полка. В результате четыре человека (солдаты) погибли. Это были первые боевые потери личного состава дивизии (от пуль противника) на афганской земле.

Азамат Султанов в Афганистане

Азамат Султанов в Афганистане

Фото: Личный архив

КУРС - НА КАБУЛ

АС: - И тут поступило по радио сообщение разведки, что из гарнизона Джабаль-Уссараджа навстречу нам собираются выходить 15 или 20 БТР афганской армии. Черт его знает, что у них на уме! Но нельзя было исключать, что цель этого выхода была ясна - перекрыть нам дорогу. А перед Кабулом был еще один перевал. Возможно, афганцы хотели закрыть этот перевал. Но мы не дали им выйти из своего городка. Выставили два танка и заперли их… А остальные подразделения нашей колонны продолжали двигаться на Кабул..

ВЛ: - Когда колонна остановилась на привал, я сбегал к машинам командного пункта дивизии для уточнения обстановки и предстоящих задачах. Начальник политотдела Серебров проинформировал меня о том, что 27 декабря в Кабуле произошел военно-революционный переворот, Амин арестован, осужден военно-революционным трибуналом и расстрелян . В это время передовые части дивизии уже вступили в Кабул и блокировали некоторые афганские воинские части. В районе дворца Амина размещался штаб 40-й армии и один из полков дивизии. Остальным частям была поставлена новая задача - к исходу 29-го декабря занять указанные районы в Кабуле по охране и обороне различных объектов.

АС: - Мы выполнили эту задачу. Вышли на перевал перед Кабулом, расположили там разведбат и ждали, когда подойдут основные силы нашей дивизии.

Почти каждый день кто-то погибал. Это морально, психологически тяжело воспринималось. И неизбежно мучил вопрос - ради чего?

Почти каждый день кто-то погибал. Это морально, психологически тяжело воспринималось. И неизбежно мучил вопрос - ради чего?

Фото: Личный архив

«Я НЕ МЫЛСЯ ДВА МЕСЯЦА»

ВЛ: - Командирам и политработникам личный состав постоянно задавал один и тот же вопрос: зачем мы пришли в Афган? И мы опять разъясняли, что зашли сюда по просьбе афганского правительства, на законном основании, для оказания помощи афганскому народу по защите Саурской (апрельской) революции 1978 года. Проблем было много. Надо было обеспечить личный состав нормальным питанием, местами отдыха. Наступила зима. Выпало много снега. Температура опускалась ночью до 10 - 15 градусов мороза. Кабул расположен на высоте 1800 метров над уровнем моря. Размещались в палатках, но их надо было отапливать, а топлива не хватало. Были большие проблемы с помывкой личного состава. Вы не поверите, я впервые в Афганистане помылся в так называемой бане (палатке) 23 февраля 1980 года, то есть через два месяца после того, как мы вошли в Афганистан! А в марте дивизию начали одолевать гепатит и брюшной тиф, которые начали людей косить, в том числе и офицерский состав. Например, в политотделе пять человек переболело брюшным тифом и гепатитом. Но особенно тяжелой была ситуация в 181-м полку в марте 1980 года. Там заболело около 600 человек!

КП: - Почти треть полка фактически вышла из строя?

ВЛ: - Почти. Притом смертельные случаи были. Например, капитан Цуркан командир роты заболел гепатитом. Болезнь стойко переносил на ногах. Когда ему стало плохо и он потерял сознание, его отправили в медсанбат. Спасти не удалось, и он через три дня умер. Я хочу подчеркнуть, что первому поколению, которое вошло в Афганистан, досталась самая трудная доля. Мы начали воевать вот в таких тяжелейших условиях. Потом уже после нас первого поколения «афганцев», через пару лет появились холодильники, щитовые казармы, и нормальное питание. А в первые два года в теплое время года (апрель-ноябрь) люди не видели свежего масла и мяса, потому что на жаре они портились. В основном все было консервированное. Поэтому я тушенку до сих пор не люблю, я ее наелся в Афганистане на всю оставшуюся жизнь.

За первые два года в Афганистане в дивизии погибло 643 человека, том числе 66 офицеров и 26 прапорщиков.

За первые два года в Афганистане в дивизии погибло 643 человека, том числе 66 офицеров и 26 прапорщиков.

Фото: Личный архив

ПЕРВЫЕ БОИ

КП: - Азамат Борисович, когда первый раз дивизия включилась в боевые действия в Афганистане?

АС: - Она не в полном составе вступала, а частями. В Джелалабад был отправлен в апреле 1980 года наш 180-й полк. А в мае того же года - оперативная группа управления дивизии во главе с ее командиром, полковником Мироновым. Вместе со 177-м полком мы вышли в район боевых действий на границе с Пакистаном. При постановке задач командиру полка на действиях в горах приказал мне возглавить разведроту, которая должна была выполнять боевые задачи в горах, так как начальника разведки полка капитана Литвишкова, как уже было сказано, мы потеряли. Там и была моя первая боевая операция. По одному хребту идет один батальон, по второму хребту идет второй батальон, в каждом батальоне на установленном расстоянии выдвигались – боевые разведывательные дозоры ( БРД) в составе разведывательных взводов ( 20-25 человек). А по ущелью, чтобы очистить населенные пункты, кишлаки, где были душманы, выдвигался еще один батальон вместе с афганцами. И они зачищали эти деревни. Мне пришлось уйти в горы вместе со своим взводом. На 7-8-е сутки наступала усталость от движения в горах. От отсутствия воды особенно. Через 14 дней ведения боевых действий в горах я лично похудел на 13 кг. Снабжение продовольствием осуществлялось с помощью вертолета. Резкая смена дневной - ночной температуры сильно сказывалась на плохом сне ( днем 35-40 градусов, а ночью в горах 8-10 градусов).

ВЛ: - А еще была проблема – отсутствие информации.

Меня часто солдаты и офицеры просили: «Товарищ майор, приемничек бы, а то живешь здесь и не знаешь, что в мире творится». Люди жаловались в политотдел. И армия доставляла приемники из Союза. Потом они на каждой заставе были…

БОРОДАТЫЕ ФЕНИКСЫ

АС: - Я особенно помню ту операцию, когда мне командир дивизии приказал: «В районе 50 километров в зеленой зоне вокруг Баграма не должно быть душманов». Там я со своим разведбатом через день проводил операции. С января по май 1981 года ( после 43-й операции) на счету у нас было 800 единиц «вражеского» оружия (значит, столько было загублено душманов, а еще 300 мы взяли в плен). За период с мая 1980 года по май 1981 года всего 52 разведчика 781 отдельного разведывательного батальона были представлены к правительственным наградам.

Но во время следующей операции мы опять бывших пленных… захватывали. Мы душманов, которых брали в плен, сдавали афганским властям для суда, а они их отпускали. И они продолжали воевать. Как Фениксы, восставшие из пепла… Проблем было много.

КП: - И какие же еще были проблемы?

АС: - Часто очень трудно было брать душманские банды. Нам не хватало внезапности, поэтому бандиты выскальзывали из окружения. Но потом мы придумали хитрый тактический прием. Скажем, ко мне приходили симпатизировавшие нам афганцы и сообщали, что вот в эту деревню пришли человек 40-50 душманов. Они издеваются над жителями этой деревни, грабят. Ночью человек 200 моих бойцов-разведчиков тихо окружают эту деревню. А утром на технике мы с шумом и грохотом едем в этот населенный пункт. За 5-6 километров уже слышно, что техника идет в направлении этой деревни. И что? Душманы начинают разбегаться. Но они уже в кольце. Причем, солдаты-разведчики использовали в бою приборы для бесшумной стрельбы. С этим прибором наши солдаты подпускали душмана на близкое расстояние и делали выстрел. Второй душман за ним бежит и не слышит выстрелов, на пулю нарывается.

Я первое ранение получил в кишлаке Алингар под Джалалабадом.

- А при каких обстоятельствах?

АС: - Во время одной из операций душманы стали убегать в горы, а оттуда начали стрелять из минометов. Нам дали команду отходить. Мне у кого-то из подчиненных нужно было взять переносную радиостанцию которая осталась на земле. Я подхожу, беру эту радиостанцию. И вдруг я получаю электрический щелчок, как бы удар током. Оказывается, мина взорвалась за БТРом, осколок ударился о броню, отскочил и попал мне в правую руку. И этот осколок у меня до сих пор вот здесь.

- А почему нельзя было вырезать?

АС: - Он был в районе пучка сосудистых нервов. Меня отправили на вертолете в санитарный отряд в Джелалабаде, потом в госпиталь в Кабул. Быстренько меня в операционную, укол сделали обезболивающий, начали ковыряться. Как сейчас помню, врач говорит: «О, ухватил». Когда он начал тянуть, я потерял сознание. Он, оказывается, схватил за сухожилие вместе с этим осколком. И после того как я пришел в сознание, сказал: «Оставьте меня в покое».

Азамат Султанов и Владимир Ларионов

Азамат Султанов и Владимир Ларионов

Фото: Виктор ШПАКОВ

КП: - Сейчас болит?

АС: - Первые 7 лет я по нему определял погоду. А сейчас уже всё. Привык. Да, у меня в Афгане была еще и контузия. Я со своими бойцами ехал БМП.

Забрался на место наводчика в башню (на том месте никого не было). И когда БМП пошла, я скомандовал: идти след в след! Получилось так, что прошла первая машина, вторая чуть сместилась. На моем БМП мина взорвалась под вторым катком, которую установили душманы. Вот такаааааая получилась пробоина, сиденье вылетело…

КП: - Там, где вы должны были сидеть?

АС: - Да. После взрыва от избыточного давления я получил контузию и баротравму левого уха, почему иногда я и теряю смысл разговора.

ВЛ: - Да, когда я бывал на постах боевого охранения участка дороги в зоне ответственности дивизии от Саланга до Джелалабада (300 км), то ко мне часто обращались солдаты и офицеры просили: «Товарищ майор, радиоприемник бы, а то живешь здесь и не знаешь, что в мире творится». Просили чаще привозить газеты и почту (письма из дома). И эту проблему мы практически решили. Приемники потом на каждой заставе и посту были. Подчеркну, что этим людям на постах было особенно тяжело. Каждую минуту их жизнь подвергалась серьезной опасности. На них часто нападали и обстреливали. И им надо было уделять особое внимание и заботу. Поэтому каждую неделю не менее двух раз кто-то из офицеров управления дивизии бывал на постах. Добирались туда по разному – иногда на бронетехнике, а иногда и на вертолетах.

АС: - Я особенно помню ту операцию, когда мне командир дивизии приказал: в районе 50 км в зеленой зоне вокруг Баграма не должно быть душманов. Там я со своим разведбатом через день проводил операции. А после 43-й операции на счету у нас было 800 единиц «вражеского» оружия (значит, столько было загублено душманов, а еще 300 мы взяли в плен).

Но во время следующей операции мы опять этих пленных… захватывали. Мы же этих, которых брали в плен, сдавали афганским властям для суда, а они душманов отпускали. И они продолжали воевать. Как Фениксы, восставшие из пепла… Проблем было много.

КП: - И какие же еще были проблемы?

АС: - Часто очень трудно было брать душманские банды. Нам не хватало внезапности. Потому бандиты выскальзывали из окружения. Но потом мы придумали хитрый тактический прием. Скажем, ко мне приходили симпатизировавшие нам афганцы и сообщали, что вот в эту деревню пришли человек 40-50 душманов. Они начинают издеваться над жителями этой деревни, грабят. Ночью человек 200 моих бойцов-разведчиков тихо окружают эту деревню. А утром на технике мы с шумом-грохотом едем в этот населенный пункт. За 5-6 километров уже слышно, что техника идет в направлении этой деревни. И что? Душманы начинают разбегаться. Но они уже в кольце. Причем, мы использовали в бою прибор для бесшумной стрельбы. С этим прибором наши солдаты подпускали душмана на близкое расстояние и делали выстрел. Второй душман за ним бежит и не слышит выстрелов, на пулю нарывается.

А вот я первое ранение получил в Алингаре под Джалалабадом.

- А при каких обстоятельствах?

АС: - Во время одной из операций душманы стали убегать в горы, а оттуда начали стрелять из минометов. Нам дали команду отходить. Мне у кого-то из подчиненных нужно было взять переносную радиостанцию. Я подошел, беру эту радиостанцию. И вдруг я получаю электрический щелчок, как бы удар током. Оказывается, мина взорвалась за БТРом, осколок ударился о броню, отскочил и попал мне в правую руку. И этот осколок у меня до сих пор вот здесь.

- А почему нельзя было вырезать?

АС: - Он был в районе пучка сосудистых нервов. Меня отправили на вертолете в санитарный отряд в Джелалабаде, потом в госпиталь в Кабул. Быстренько меня в операционную, укол сделали обезболивающий, начали ковыряться. Как сейчас помню, врач говорит: «О, ухватил». Когда он начал тянуть, я потерял сознание. Он, оказывается, схватил за сухожилие вместе с этим нервом. Не сам осколок. И после того как я пришел в сознание, я сказал: оставьте меня в покое.

КП: - Сейчас болит?

АС: - Первые 7 лет я по нему определял погоду. А сейчас уже всё. Привык. Да, у меня в Афгане была еще и контузия. Я со своими бойцами ехал БМП.

Забрался на место наводчика в башню (на том месте никого не было). И когда БМП пошла, я скомандовал: идти след в след. Получилось так, что прошла первая машина, вторая чуть сместилась. И под вторым катком взрывается мина, которую установили душманы. Вот такая получилась пробоина, сиденье вылетело…

КП: - Там, где вы должны были сидеть?

АС: - Да. Я получил контузию, почему иногда я и теряю смысл разговора.

СКОРБНАЯ МИССИЯ

КП: - Владимир Николаевич, а что у вас навсегда осталось в памяти об Афганистане того времени?

ВЛ: - Мне тоже пришлось участвовать в боевых действиях, в том числе в районе пакистанской границы. Это было в сентябре-октябре 80-го года. Руслан Аушев тогда был старшим лейтенантом, начальником штаба батальона. Этой операцией руководил комдив Миронов. Ну и я не отсиживался на КП, а все время находился в боевых порядках в разных подразделениях. Был награжден тоже орденом Красной Звезды. Что осталось в памяти? До сих пор беспокоит гибель людей. У меня была тяжелая миссия, я вел персональный учет всех погибших в дивизии, притом со всеми подробностями. У нас было штатное отделение, которое похоронки рассылало родственникам погибших. Приходит отцу-матери казенная бумажка о том, что их сын погиб при исполнении интернационального долга, посмертно представлен к такой-то награде. А им хочется знать, как это было, при каких обстоятельствах он погиб и где. Командирам и политработникам частей приходилось отвечать на эти письма. В управлении дивизии этим заниматься было поручено мне. Если солдат или офицер погиб в боевой обстановке, это одно дело, но были случаи, когда некоторые погибали по своей глупости, неосторожности, халатности, например, небрежное обращение с оружием, несоблюдение мер безопасности и т.п. Эти ответы было тяжело писать, подбирать нужные слова, чтобы лишним словом не обидеть близких и родных погибшего. Ведь все эти люди были на войне. А на войне как на войне…

За первые два года в Афганистане в дивизии погибло 643 человека, том числе 66 офицеров и 26 прапорщиков (многие из них были женатыми, имели детей, которые остались сиротами.) Около 2 тысяч получили ранения. Почти каждый день кто-то погибал. Это морально, психологически тяжело воспринималось. И неизбежно мучил вопрос - ради чего? Четкого, нужного и исчерпывающего ответа на этот вопрос я до сих пор не нашел…